Операция «Вариант» (Как закрывается «Ящик Пандоры») Продолжение

Часть 2. САИ – зарождающаяся эра доверия

„Те, кто не помнит прошлого, обречены на его повторение.“

(Карл фон Клаузевиц)

Глава 1

10 сентября 1988 года (суббота)

09.00 Москва КГБ СССР

Начальник Второго Главного Управления (контрразведка) внимательно прочитал аналитическую справку на агента отдела спецопераций ЦРУ Джона Милнера, посмотрел на приложенную к документу фотографию и бросив взгляд на сидевшего напротив заместителя задумчиво протянул:

– Значит к нам пожаловал один из лучших агентов ЦРУ….

– По утверждению разведки самый лучший, – подтвердил полковник.

– Когда он впервые попал в наше поле зрения?

– В конце войны во Вьетнаме…

– И за это время это все, что мы на него имеем? – недовольно спросил генерал, вновь взяв в руки тонкую папку с фотографией.

– Все материалы у разведки…

– Плохо работаем, – раздраженно резанул начальник контрразведки.

– Мы этого Джона Милнера несколько раз планировали взять с поличным во время проведения операций ЦРУ…– попытался оправдаться полковник.

– И что помешало? – вновь перебил генерал.

– Он почти всегда действовал на сопредельных территориях или в странах, где у нас работает только разведка…

– Это не аргумент, – не желая слушать оправданий резюмировал главный контрразведчик и требовательно посмотрев на подчиненного спросил:

– Ну и как мы подготовились к его приему на этот раз?

– Операция в стадии разработки …, – четко начал полковник, но генерал вновь не дослушал и начал «выстреливать» вопросами как на допросе.

– Когда стало известно, что этот суперагент ЦРУ будет участвовать в САИ?

– Американцы включили его в делегацию в последний момент, сегодня ночью.

– Когда он прилетает в Москву?

– Через два часа.

– Кто еще знает о прилете Милнера в СССР?

– Посольские…

– Но они не знают, что он агент ЦРУ. Я спрашиваю про наших работников.

– Разведка, наши из отдела, курирующего посольство США, может быть…

– Многовато. Как ты думаешь, как долго его приезд будет тайной для всех остальных заинтересованных подразделений Комитета?

– Новое лицо в американской делегации безусловно заинтересует и военную контрразведку и 6 Управление. Возможно ВКР сможет получить информацию о Милнере от пограничников практически сразу же по прилету, а экономическая контрразведка…

– Два часа форы, – задумчиво протянул генерал, и отложив документы, обратился к полковнику. – Для нас сейчас очень важно понять, почему американцы рискуют своим супершпионом? Что они затевают?

– Может быть следует задержать его? – предложил полковник.

– За что?

– Например за преступления против граждан СССР на территории Никарагуа…

– Ты еще сюда татаро-монгольское иго приплети, – вновь начал раздражаться генерал. – И потом что это нам даст?

– Надавим на него…

– Ты, соображаешь, что ты говоришь? – грозно накинулся генерал. – Нам на Координационном совете наблюдатели из Политбюро уже всю плешь проели. Каждый день талдычат одно и то же, чтобы мы не допустили политических ошибок. Ты же знаешь, какой у Милнера высокий дипломатический статус. Его не то, что трогать нельзя, его оберегать надо от таких ретивых как ты и тебе подобных, коих полно в военной и экономической контрразведке. Ты понимаешь, что одна ошибка и нас потом товарищи из ЦэКа даже вахтерами в гостиницу «Пекин» не возьмут.

Генерал помолчал, немного успокоился и дал указание:

– Собери лучших своих людей и подумайте – почему ЦРУ так рискует и именно сейчас направляет к нам одного из своих самых ценных агентов по работе против СССР. Причем открыто. Это так не похоже на прежнюю тактику ЦРУ. Установленный разведчик включается в научную, по сути, делегацию. Какое задание он может выполнять?

– Сейчас сложно сказать, – осторожно заметил полковник.

– Недавно в Неваде ЦРУ могло провести любую операцию безо всякого риска, но не стало, значит тут у нас они могут готовить что-то особенное. В любом случае надо работать очень осторожно. Действуйте только через полковника Уткина и наших контрразведчиков в Семипалатинске. Постарайтесь, чтобы полная информация о Милнере как можно дольше не стала достоянием военной контрразведки и других подразделений КГБ. Не упоминайте о нем в своих бумагах и докладах, полковника Уткина предупреди, чтобы ни слова на заседаниях семипалатинского штаба. Если ВКР или 6 Управление будут интересоваться, отвечать только на письменные запросы и стандартно – установленный сотрудник ЦРУ, объект нашей заинтересованности и все. Понятно?

– Так точно, товарищ генерал.

– Иди работай и через час жду с планом действий по Милнеру. Еще раз обращаю внимание, чтобы все было очень аккуратно, придется взять разработку этого супершпиона на себя, а то наши военные таких дров могут наломать, да и «экономисты» из 6 Управления тоже.

Когда полковник удалился, генерал позвонил заместителю Председателя КГБ, курирующему контрразведку, и спросил разрешения доложить ситуацию по САИ. После получения положительного ответа начал собирать документы. При этом начальник контрразведки размышлял о том, что следует, на время, оставить за скобками своего доклада.

«Этот Милнер появился исключительно не вовремя. Зампред захочет узнать причины появления этого супершпиона, а ответить пока нечего. Значит, попросит обсудить эту тему на Координационном совете (КС). Таким образом ВКР и 6 Управление будут в курсе наших намерений. КС назначен на 16.00 и у нас есть еще время кое-что сделать».

11.00 – по московскому времени, далее (М); 14.00 – по времени Семипалатинска, далее (С)

Управление КГБ по Семипалатинской области

Начальник оперативного штаба по САИ полковник Уткин срочно вызвал руководителя семипалатинской контрразведки подполковника Калюжного.

– Владимир Андреевич, – обратился Уткин к вошедшему едва тот появился на пороге, – пришла шифровка из Второго Главка. К нам сюда летит еще один представитель Госдепартамента США, некий Джон Милнер.

– Как такое стало возможным? – встревожился подполковник. – Ведь списки по САИ утверждались заранее.

– Я уже консультировался по этому поводу с Москвой и получил дополнительные указания руководства ВГУ, – успокоил Уткин. – Собственно, поэтому я вас и вызвал. Милнер установленный разведчик ЦРУ, причем считается там одним из лучших и нам поручено аккуратно, я подчеркиваю очень аккуратно взять его под плотное наблюдение.

– Но у нас уже все люди распределены…, – показал на папку с документами подполковник.

– Перераспределите, – приказал начальник оперштаба и требовательно повысив голос подчеркнул. – Учитывая дипломатический статус Милнера закрепите за ним обкомовскую «Волгу» и проследите, чтобы наш сотрудник, который будет выполнять роль его водителя, был лучшим из лучших.

– Но мы же всех расписали и закрепили, согласно вашим рекомендациям и теперь…

– Вы хотите сказать, что у вас нет резерва? – грозно сдвинул брови Уткин.

– Нет, мы, конечно, найдем, – поспешил заверить Калюжный, но…

– Никаких «но», подполковник. Считаю, что вопрос с круглосуточным наблюдением за Милнером, мы решили. Идем дальше. Наверху принято предварительное решение провести по Милнеру комплекс контрразведывательных мероприятий, но нам надо быть готовыми уже сейчас.

– Но у нас реально нет никаких дополнительных сил и средств, а для детальной проработки мероприятий по объекту такого масштаба требуется планирование отдельной операции, – взмолился начальник семипалатинской контрразведки.

– Владимир Андреевич, голубчик, потрудитесь выполнять мои поручения, а не обсуждать их. Работайте, а план напишем задним числом, под мою ответственность. Сейчас главное не бумага, а живая работа, как говорит Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев. Погрязли вы тут в бюрократизме. Ну ничего…

– Какие еще будут указания, товарищ полковник? – недовольно прервал москвича уязвленный Калюжный.

– Подготовьте все необходимое, чтобы при ближайшей возможности можно было провести в гостиничном номере Милнера оперативный досмотр. Операцию буду контролировать лично. Проводить ее будут офицеры, прибывшие со мной. Для содействия подберите двух толковых технических работников. Кроме того, с завтрашнего утра обеспечьте мне непрерывную связь с руководителем службы наружного наблюдения. Завтра в 9.00 ко мне на инструктаж всех участников операции. Да и еще одно. Работа по Милнеру должна быть максимально засекречена. Никаких обсуждений на штабе по САИ. Вашему начальнику УКГБ о подготовке операции доложу лично. Пока все, можете идти. Если понадобитесь я вас вызову.

Начальник семипалатинской контрразведки подполковник Калюжный был опытным и толковым работником, поэтому в указаниях московского руководителя он сразу почувствовал опасность этой авантюрной операции по установленному разведчику ЦРУ и попытался возразить:

– Очень рискованно, товарищ полковник. Что мы можем найти в номере профессионального разведчика? А в случае провала будет поставлено под угрозу проведение САИ. Вы ведь сами говорили…

– Я не могу перед всеми членами семипалатинского штаба раскрывать планы Центра, – веско заявил Уткин, – но для вас, как для моего главного помощника, сделаю исключение. По данным нашей разведки Милнер везет с собой инструкции для очень важного агента-нелегала, который был выведен на территорию СССР около десяти лет. ЦРУ потеряло с ним связь, как только он оказался в вашем режимном регионе. И вот теперь у них появилась возможность передать ему новые инструкции. Мы с вами, дорогой Владимир Андреевич, должны вычислить этого агента. На нас надеется вся контрразведка страны. Поэтому давайте раз и навсегда закончим с вашими ненужными вопросами и вернемся к делам, которых у нас с приездом этого Милнера стало неизмеримо больше.

12.00 (М) – 15.00 (С) Москва КГБ СССР

«Альфа» докладывал полковнику Соболеву по оперативной связи:

– В список американской делегации неожиданно добавлен Джон Милнер – представитель Госдепартамента США. Завтра утром он прилетает в Семипалатинск. Контрразведчики информацию по нему не дают или они установить его еще не успели и пока «пробивают» по базам данных, или еще что-то. Пока не понятно. Удалось получить только первичную информацию от доверенных лиц из гостиницы. Там получили указание подготовить номер для Милнера. И еще, ребята из наружки поделились, что контрразведка дала негласное задание взять этого американца под плотное наблюдение.

– Этого следовало ожидать, – пробормотал полковник.

– Что вы сказали? – переспросил «Альфа». – Повторите, связь плохая, не слышно.

– Я тебе часа через два перезвоню. Будь на связи, – уже громче отдал распоряжение Соболев.

Положив трубку, полковник достал лист бумаги и приступил к оценке полученной информации.

«Итак, появился новый объект. Завтра прилетает из Москвы в Семипалатинск. Значит он сегодня будет… или уже находится в Москве, – полковник нанес на лист несколько только ему понятных знаков.

Контрразведка молча играет в какие-то свои игры. Надо будет задать вопрос на КС, – на листе появился знак вопроса.

Он из госдепа, но вся официальная делегация США вылетает из Москвы послезавтра. Значит он будет двигаться самостоятельно. Предварительно, имеет статус дипломата самого высокого ранга. Сразу попал под плотное наблюдение контрразведки, значит имеет причастность к спецслужбам, – лист покрывался все новыми пометками.

Судя по реакции контрразведки в Семипалатинске поспешно готовят спецоперацию, но если этот Милнер разведчик… Что-то тут не вяжется? Наши нарываются на международный скандал или работают на руку ЦРУ?

Не смешно…

Посольскую резидентуру ЦРУ в Москве наши контрразведчики знают и тщательно отслеживают каждый ее шаг, но из резидентуры никто не летит в Семипалатинск.

Полковник отложил карандаш.

Надо попробовать разобрать ситуацию с позиции контрразведчиков из ВГУ.

Двух сотрудников ЦРУ и двух ФБР, прилетающих с делегацией из Вашингтона, мы выявили. И теперь американцы направляют в Семипалатинск дополнительного агента под дипломатическим прикрытием. Пока мы сосредоточились на контроле за действиями установленных агентов, неожиданно появляется еще один сотрудник спецслужб.

Похоже все идет по классической схеме – одна группа отвлекает наше внимание, появившийся в последний момент неизвестный – выполняет задание. Как-то все очень предсказуемо. Что же они задумали на самом деле?

Полковник взял новый лист бумаги и предпринял новую попытку представить графически возможную схему действий ЦРУ.

Американская делегация прибывает в Семипалатинск 12 сентября. Остается два дня. Сделано многое, но мы не приблизились к разгадке замысла ЦРУ ни на йоту. Все американские ученые и специалисты проверены и изучены. Многочисленное оборудование, завезенное из США тщательно досмотрено. Агентура, технический и оперативный состав территориалов и военной контрразведки работают на износ, но никаких признаков существования операции ЦРУ по срыву САИ не выявлено. Наши предположения о подготовке к убийству одного из членов делегации также пока ничем не подтверждаются. Все подозреваемые в причастности к ЦРУ взяты под контроль. Остались лишь журналисты, дипломаты и руководство американской делегации, но контрразведывательные мероприятия по ним тоже подготовлены.

И тут появляется этот Милнер…

Надо срочно направить Степного в ВГУ для добывания информации об этом загадочном Милнере. Без этого мы дальше никуда не продвинемся. Если запросить контрразведку официально, то это будет долго. Односложный и вполне предсказуемый ответ поступит уже после окончания САИ. Если поставлю вопрос сегодня на КС, то представители контрразведки вероятно ответят, что Милнер кадровый офицер ЦРУ и все. У них в ВГУ даже секретарши в Лэнгли проходят как кадровые разведчицы ЦРУ, а все остальные иностранцы рассматриваются как лица причастные к спецслужбам. Но нам надо точнее. Степной должен добыть по этому Милнеру – все. Возможно это и есть «Исполнитель». Это раз.

Второе, что, если Милнер прибыл для отвлечения нашего внимания, а настоящий «Исполнитель» операции по срыву САИ, включенный в делегацию на самом раннем этапе, ждет своего часа? Могли мы прошлепать его? Вполне, если он не проходит по учетам лиц причастных к спецслужбам США, а является глубоко законспирированным агентом ЦРУ, выступающим под легендой, допустим техника ливерморской национальной лаборатории Министерства энергетики США. До наступления «часа Х» он ничем не выделяется среди других американских ученых и специалистов. Он как бомба замедленного действия. Скрупулёзно подготовленная и тщательно замаскированная. Таймер включен и неумолимо отсчитывает время до ее активации. И мы должны ее найти и обезвредить пока не сработал взрывной механизм. Какие у нас есть контрмеры? Что мы можем противопоставить дьявольскому плану ЦРУ в существование, которого у нас никто не верит?

Нет это бред. Такие повороты бывают только в плохих детективах. Надо вызывать Степного».

Приняв решение, полковник позвонил по телефону и начал готовиться к чайной церемонии.

– Две головы – всегда лучше одной, как ты любишь говорить, – бодро начал Соболев при появлении Степного.

– Осталось совсем мало времени, – сухо заметил заместитель и зачем-то посмотрел на свои наручные часы.

– Дефицит времени – никогда не способствует вдохновению, – откликнулся Соболев, колдуя над заварником.

– А ты еще испытываешь вдохновение? – устало усмехнулся Степной. – После стольких напряженных дней адской работы?

– Спешка, рутина и привычка убивают вдохновение и рождают шаблоны, что на руку нашим противникам. Это дает им огромный шанс переиграть нас.

– Ты всегда чувствовал себя как рыба в воде именно в таких экстремальных ситуациях. Тебя даже начальство всегда выделяет за это.

– Но тебе тоже грех жаловаться, Юра. Раньше ты всегда стрелял первым и без промаха.

– Видимо старею.

И вдруг, как всегда неожиданно Соболев сменил тему.

– Неужели наше предположение об убийстве одного из членов американской делегации оказалось ошибочным?

– О чем, ты, Андрей, начни сначала, а то я, как говорит сейчас молодежь «не врубаюсь».

15.30 (М) – 18.30 (С) Москва КГБ СССР

– Ты знаешь, кто этот Джон Милнер? – врываясь в кабинет начальника возбужденно закричал Степной.

– Надеюсь не сам директор ЦРУ под прикрытием, – отрываясь от документов, отреагировал Соболев.

– Это лучший специалист ЦРУ по Советскому Союзу. Он работал против нас во Вьетнаме, Афганистане, Никарагуа и других горячих точках. И всегда ускользал от военной контрразведки и спецназа ГРУ.

– А вот это уже интересно…, – оживился полковник.

– Милнера добавили в состав делегации в последний момент. Он прилетел в Москву сегодня отдельно от всех, – продолжал эмоционально делиться добытой информацией Степной.

– Что у нас на него имеется? – с надеждой поинтересовался Соболев.

– Ничего, – развел руками зам, – наше управление по нему не работало. У военной контрразведки и ВГУ кое-что имеется, но заполучить даже краешек информации не удалось, слишком они этого Милнера секретят. Сообщили только, что у нашей разведки и в ГРУ материалов на него хоть отбавляй. Посоветовали там запросить, но дали понять, что мы ничего не получим.

– Хотя бы фотография его есть? – возмутился Соболев.

– В нашем архиве нет. Контрразведчики не дают, но намекнули, что сегодня ночью фото Милнера будет в Семипалатинске, там завтра с утра, сразу по прибытию, местная наружка начнет его «вести».

– Ладно, оставайся на месте. Позвони в Семипалатинск Еркенову и «Альфе» пусть раздобудут фотографию этого Милнера, а я на КС. Вернусь – обсудим.

17.00 (М) – 20.00 (С) Москва КГБ СССР

– Матерый разведчик мастер по проведению спецопераций в самый последний момент включается в состав американской делегации по САИ, – как обычно в сложных ситуациях Соболев размышлял вслух, рисуя на листе свои излюбленные геометрические знаки. – Лучшего своего специалиста, который разыскивается нашей контрразведкой по всему миру, совершенно открыто отправляют в Советский Союз.

Что это за шаг отчаяния такой?

Или тонко просчитанная операция?

Скорее второе…

Почему ЦРУ привлек профессионала такого уровня – понятно, но почему им так рискуют? У них что нет более молодых и неизвестных для нас разведчиков? Стоп. Это их проблема. Нам в другую сторону.

Вероятно, они знают установку нашего ЦэКа любой ценой провести САИ без инцидентов, поэтому во всю будут использовать дипломатическую неприкосновенность Милнера.

Степной молча слушал своего друга, зная, что в такие минуты Соболеву лучше не мешать.

– Получается, что Милнер прилетел чтобы провести операцию по срыву САИ, – после минутной заминки продолжил Соболев. – Значит, наша первоначальная версия была верна. И рискует ЦРУ своим лучшим агентом, потому что других возможностей больше не будет, а он стопроцентно справится.

Что мы имеем в итоге?

Контрразведка нас близко не подпустит к Милнеру. Даже на Координационном совете они закрыли всю информацию по нему, ограничившись лишь предупреждением, чтобы никто не планировал никаких мероприятий по этому объекту. Похоже они сами возьмут Милнера под плотное наблюдение. – И еще немного поразмыслив, полковник убийственно спокойно добавил, -. Мы ничего не сможем сделать пока Милнер не начнет действовать, а значит нарушать договоренности по САИ, но и в этом случае он будет защищен дипломатическим иммунитетом.

– Может быть в самом деле нам не следует ничего предпринимать раз контрразведка уже работает по Милнеру? – не выдержал Степной.

– У меня есть некоторые опасения по поводу деятельности нашей контрразведки в рамках операции «Паритет», но я пока не готов их озвучить. И все-таки формально отвечаем за безопасность САИ мы. Да и, по совести, тоже.

Соболев замолчал, и заместитель, понимая, что полковник принимает окончательное решение, не стал задавать дополнительных вопросов и отложив документы приготовился ждать.

– Двух мнений быть не может Милнер здесь только для того, чтобы сорвать САИ, – через десять минут решительно подвел черту своим размышлениям полковник. – Нужно срочно сообщить «Альфе» и «Омеге», что вводится повышенный уровень готовности к началу операции «Вариант».

11 сентября 1988 года (воскресенье)

День для операции «Ящик Пандоры» аналитики из Лэнгли выбрали, казалось, не самый подходящий. Официальная американская делегация в Семипалатинск еще не прибыла и советской контрразведке легко было отследить «одинокого» Милнера. Однако в условия закладывалось, что накануне проведения подземного ядерного взрыва в рамках САИ, что-то будет идти во нештатном режиме. Обстановка, как всегда, это отмечается у Советов накануне больших событий, будет авральная, а значит вполне подходящая для осуществления задуманного.

В ЦРУ учли, казалось все, но они не придали большого значения одной маленькой детали. А, как известно дьявол кроется в мелочах. Работа в экстремальных условиях была привычной для сотрудников Управления КГБ Казахской ССР по Семипалатинской области. А за этот непростой период подготовки к такому важному событию как САИ коллектив УКГБ еще больше отмобилизовал свои ресурсы, отработал взаимодействие между подразделениями, а самое главное подготовил агентуру к работе в необычных для нее условиях.

Рязанцев прибыл в аэропорт с бригадой НН, чтобы составить собственное впечатление о супершпионе Джоне Милнере. Правда дальше с филерами находиться было нельзя, так как следом прибыл начальник контрразведки, чтобы соблюсти формальности, предписанные ведомственными приказами по передаче объекта под наружное наблюдение.

Капитан, поднялся на второй этаж аэропорта, открыл служебный кабинет офицера действующего резерва КГБ и прикрыв шторы, расположился у окна с видом на посадочную полосу.

Несмотря на то, что накануне вечером лил дождь, а с раннего утра ярко светило солнце, воздух был прозрачен, не было той утренней дымки, что характерна для начала осени. Поэтому летное поле аэродрома просматривалось достаточно четко. Рязанцев достал из футляра армейский бинокль, протер фланелью линзы и методично начал настраивать прибор под себя.

07.00 (С) – 04.00 (М) Семипалатинск, аэропорт

Джон Милнер спускался по трапу только что приземлившегося самолета, внимательно осматриваясь и сопоставляя расположение основных зданий аэропорта с космическими снимкам со спутников-шпионов, которые он изучил во время подготовки к операции «Ящик Пандоры». Остановившись на летном поле, Джон потянулся и сделал несколько разминочных движений, так как за три с половиной часа полета мышцы слегка затекли. Еще на подлете, глядя в иллюминатор Милнер отметил, что разметка взлетных полос соответствует аэродромам совместного базирования, успел разглядеть добротно замаскированные подземные ангары для военных самолетов, но, от дальнейших наблюдений отказался, так как сегодня это была не его проблема, надо было сосредоточиться на главном.

Еще при регистрации на рейс и позже при посадке в самый большой советский широкофюзеляжный пассажирский самолет ИЛ – 86, Милнер попытался среди 350 пассажиров обнаружить советских контрразведчиков, которые, как он полагал должны были неотступно следовать за ним. Однако, ничего подозрительного не обнаружил и это его слегка озадачило, ведь ЦРУ играло в открытую, и он был без документов прикрытия. Зато, когда на встречавшей его машине Джон ехал из аэропорта Семипалатинска в гостиницу, он легко вычислил машину сопровождения. Это его несколько успокоило. Разведчик ухмыльнулся, Эспозито, как всегда, оказался прав провинциальные работники службы наружного наблюдения КГБ не имели опыта работы своих московских коллег и легко поддавались расшифровке. То обгоняя, то отставая они отчаянно делали вид, что их не интересует машина с американским дипломатом и по этой причине слишком суетились. Именно это наигранное безразличие, вкупе с чрезмерной старательностью выдавали их с головой.

Настроение Джона Милнера начало улучшаться. КГБ заглотило наживку и значит этот Райдер не такой уж идиот, раз сумел просчитать действия КГБ. Может быть, все получится.

11.00 (С) – 08.00 (М) Семипалатинск

Милнер был настоящим профессионалом. Он хорошо подготовился и знал, как работает служба наружного наблюдения КГБ, поэтому, когда он вышел из гостиницы «Иртыш», то сразу же заметил, что привлек внимание сотрудников НН. Да это было и не сложно. В таком провинциальном городе как Семипалатинск в это предобеденное время на улицах не так много людей. Гостиница, где проживали члены американской делегации, находилась на границе центральной площади, где и вовсе было малолюдно. Милицейский пост на входе, который похоже действовал круглосуточно, Джон отметил еще при заселении в гостиницу. Кроме того, в холле, у стойки регистрации и вокруг гостиницы прохаживались несколько сотрудников КГБ в штатском, которых выдавали темные костюмы и галстуки, белые рубашки и серьезность на лицах.

Для сверки своих ощущений с действительностью Милнер спустился к набережной, обошел гостинцу и вновь вернулся к ее входу. Его вели плотно, но не особо скрытно. Это наводило на мысль, что КГБ больше заботится о его охране и пока не собирается препятствовать его передвижениям. Данное обстоятельство вселяло уверенность в удачном выполнении предстоящей операции.

«Волга» подъехала прямо к центральному входу. Милнер открыл дверцу автомобиля, но вдруг как будто что-то вспомнив, бросил водителю «Извини я сейчас», захлопнул ее и направился в гостиницу. Он делал вид, что очень спешит.

Через некоторое время, когда Милнер вернулся к автомобилю старший наряда наружного наблюдения, сообщил по рации:

– «Супермен» возвращается к «Волге», в руках у него ничего нет.

– Точно ничего нет? – переспросил начальник 7 отдела, который лично руководил операцией и дублировал все доклады нарядов НН полковнику Уткину, представителю ВГУ и одновременно начальнику семипалатинского штаба по САИ.

– Да, товарищ майор.

– Не засоряй эфир. Во что он одет?

– Клетчатая рубашка, джинсы, на ногах кроссовки, на лице солнцезащитные очки.

– Давайте аккуратно там. Вернетесь я вам покажу и очки и что-то другое.

Разобравшись с подчиненными, майор набрал по оперсвязи начальника штаба и доложив обстановку, обратился с предложением:

– Товарищ полковник надо бы еще один наряд за «Суперменом» отправить, пока он из города не выехал. Вдруг он сумеет от первой бригады оторваться?

– Да куда он в вашей степи денется? Ты предупредил своих, чтобы «Супермена» держали любой ценой?

– Так точно.

– Вот и работайте. Держи меня в курсе, – приказал полковник Уткин.

Глава 2

Жара для этого времени года стояла небывалая. Наряд наружного наблюдения в составе – лейтенанта Муратова, прапорщиков Володина и Акежанова на оперативном «Жигуленке» мчался за «обкомовской» «Волгой» по раскаленной трассе Семипалатинск – ядерный полигон. Муратов, сидевший впереди рядом с водителем, изредка подносил бинокль к глазам. Видимость была отличная. Машин, даже встречных, практически не было и поэтому наряд, выполняя указание контрразведки сопровождал "объект" на значительном удалении.

При инструктаже по "объекту" Муратов задал вопрос начальству – «Почему не отработать по этому "Супермену" стандартно, двумя-тремя машинами?». Но присутствующий московский контрразведчик грубо оборвал – "… потому, что нельзя…".

Водитель «Волги» гнал как бешенный, выжимая из двигателя ГАЗ-24 все его 95 лошадей. Комитетчиков спасало то, что на ВАЗ 2101 стоял форсированный двигатель, а то бы наряд давно потерял из виду объект наблюдения.

– И куда он так летит? – озадаченно, не обращаясь ни к кому конкретно, спросил Муратов.

– А ты у него спроси, по рации, – не отвлекаясь от погони съерничал находящийся в данный момент за рулем Володин.

– Как ты думаешь, он нас «срисовал»? – спросил у старшего наряда Акежанов, самый молодой и неопытный «семерочник».

– Надеюсь, что нет, – с сомнением в голосе ответил Муратов.

– А как его московские «контрики» называют? – встрял в разговор Володин.

– Не знаю, за дорогой следи, – отрубил старший наряда.

– А может, это надо было у наших «контриков» узнать? – не удержавшись вставил Акежанов.

– Ага, так они тебе и скажут, они у нас важные, – съязвил старший наряда. – У них все сверхсекретно. Даже задание на этого «Супермена» не выписали.

– Так это же нарушение, – возмутился Акежанов.

– Эх, ты молодо – зелено, у них это – острая оперативная необходимость называется, – вяло пояснил Муратов. – Видел, Калюжный – «инициатор» гребанный. Когда объекта передавал, чуть из штанов не выпрыгивал перед этим московским «полканом».

– А зачем этим «Суперменом» наш Рязанцев из 6 отдела интересовался? – не унимался Акежанов.

– Макс нормальный парень, – отмел вопрос Муратов.

– А разве можно интересоваться чужим объектом? – засомневался молодой.

– Ему можно, – веско заявил Муратов. – Макс, свой парень и настоящий опер. Если надо всегда прикроет, не то, что некоторые. Один раз по его объекту работали. Он его нам вечером передал на машине. А там двор обкомовский, чужого человека сразу видно. Вот мы и поехали на Иртыш, на наше место, обсудить, как все лучше сделать. Пива набрали, рыбы…

– А разве в здании не было указано… – не выдержал Акежанов.

– В «накладной», – грозно поправил старший недовольный, что его перебили, – можно написать все, что угодно, но в реальной работе все гораздо сложнее. Конечно, все вопросы по зданию обсуждаются на оперативном совещании, но всегда лучше дополнительно обговорить детали в неформальной обстановке. С Максом всегда работать интересно. Вместо того, чтобы сидеть в душном кабинете, проводим разведку на местности, и дальнейшее обсуждение переносим на природу. Под пиво знаешь, как разыгрывается фантазия, сразу находятся оптимальные варианты выполнения задания. На следующий день у руководства все проходит «на ура». Наши, все с Максом в хороших отношениях, мы его поддерживаем, он – нас. Начальство вместе побеждаем, то есть, убеждаем конечно.

– А тот случай?

Дорога пошла с выбоинами и из-за тряски разговор прекратился. Однако, когда выехали на неповрежденную часть шоссе, старший наряда продолжил.

– Вот ведем мы этого «Супермена», а даже не знаем кто он такой. Может ученый или просто специалист, а нашим все шпионы мерещатся.

– А я живого американца первый раз вижу, – решился вставить свои «две копейки» в рассуждение старшего Акежанов.

– Ну и как он тебе?

– Внешность "киношная", фигура спортивная…, – вклинился в разговор Володин. – Весь собранный какой-то, не нервный.

– Тогда. выходит правильно бригада Тенизбаева ему "погоняло приклеило" – «Супермен»? – задался вопросом молодой прапорщик.

– Привыкай, у нас по-другому не бывает. Тенизбаевские его вчера с трапа самолета взяли и визуально точно срисовали. Высокий, поджарый, резкий. Вероятно, бывший спортсмен, который и сейчас поддерживает свою физическую форму. Взгляд тяжелый, цепкий. Ведет себя настороженно, постоянно перепроверяется.

– Ну почему же они так гонят? – снова задал вопрос Володин. – Я уже весь в мыле.

– Это ты верно говоришь, – поддержал лейтенант. – «Контрики» нам ничего не сказали. Может так и надо, но лучше бы наши потребовали, как следует по всем комитетовским приказам, чем этого московского «полкана» бояться.

12.50 (С) – 09.50 (М) Курчатов

«Волга» с «Суперменом» миновала КПП на въезде на территорию ядерного полигона и устремилась в сторону Курчатова. Наряд НН дальше двигаться не мог, так как не имел пропуска на въезд в режимную зону, которая находилась под юрисдикцией военной контрразведки. Поэтому «топтуны» визуально отследили «объект» до самого въезда в город, после чего старший наряда лейтенант Муратов доложил в центр по рации.

– Все в порядке «объект» до Конечной доставлен.

– Смотрите там, внимательней, чтобы КПП всегда было в поле вашего зрения. Работайте, – с заметным облегчением ответил зам начальник 7 отдела капитан Ахметов.

– Да, ладно Мурка, куда этот «Супермен» тут денется. Старший «контрик» из Москвы сказал, что объект на «Балапан» поедет, а это 90 километров. По такой разбитой дороге, да на «Волге» это минимум полтора часа, там, допустим около часа и назад полтора. Так что мы застряли тут часов на пять минимум. А «Супермен» теперь головная боль военных «контриков».

– Ты, «Амбал» меня слушай, а не москвичей всяких. Они уедут, а я здесь с тобой останусь. Ты меня понял?

– Да понял я, понял.

– С военной контрразведкой у нас прямой связи нет. Посредниками тут выступают наши контрразведчики, так что все работает как "испорченный телефон", поэтому бдительности не терять. «Супермен» точно в Курчатов въехал?

– Да, говорил же уже, – раздраженно ответил Муратов. – От КПП до города три километра по степи через железнодорожный переезд. Здесь же все просматривается как на ладони. Въехал он в жилую зону Курчатова. Военные «контрики» его приняли, их за сто км было видно, приклеились и ведут вплотную как практиканты.

– Хорошо. Работайте дальше. И смотрите внимательней на военных надежды нет. Головой за «Супермена» отвечаете.

– Принято, – пробурчал в рацию Муратов, а затем, переключив ее на прием, сказал своим подчиненным. – Эх, сейчас пивка бы, холодненького.

– Да, неплохо бы… – поддержал его Володин.

– К сожалению с этим придется подождать, – оборвал лейтенант, – давай Володин съезжай к Иртышу, там, где-нибудь в тени под кустами остановимся. Пообедать нам никто не запрещает. Тем более, что отсюда КПП хорошо просматривается.

– А искупаться можно? – робко спросил Акежанов.

– По очереди, – разрешил Муратов, доставая из сумки мощный армейский бинокль. – Сначала я буду за КПП наблюдать, а вы на стол приготовьте, искупнитесь по-быстрому и кушайте. Да и из моей сумки в багажнике тоже всю еду вынимайте. Сегодня хотя и рано встали, жена успела там что-то приготовить.

Разморенные жарой и обедом «семерочники» дремали. Муратов, через два часа передал наблюдение за КПП Акежанову, который глядя на развалившихся под кустами товарищей никак не мог побороть зевоту. Наконец прапорщик решился. «За пять-семь минут ничего не случится, пойду немного взбодрюсь». И выбравшись из-за кустов бегом помчался к Иртышу. Вода приятно освежала, и он не мог отказать себе в удовольствии, чтобы не покачаться на волнах от промчавшейся по реке «Ракете» – катере на подводных крыльях. Когда четверть часа спустя Акежанов вернулся к своему наблюдательному пункту обстановка в окружении КПП не изменилась. Несколько машин стояли в ожидании разрешения на въезд, а с территории полигона неспешно выезжали несколько грузовиков.

«Зашуршала» рация, настроенная на прием, и раздался голос Ахметова:

– «Амбал», как обстановка? Доложите. Прием.

– Обстановка спокойная. Все под контролем, – ответил Акежанов.

– А где «Амбал»? – не слушая молодого прапорщика, перебил заместитель руководителя «семерки».

– Он отошел в туалет, – привычно не смущаясь соврал Акежанов, одновременно подскочив к спящему Муратову и хлопнув его по плечу.

Лейтенант бодро вскочил, взял рацию и громко произнес:

– Мурка я уже здесь. Прием.

– У меня здесь на внутреннем начальник наших «контриков» висит, а у него на «ВЧ» этот «полкан» московский. Все интересуются, где объект? – нервно проинформировал капитан.

– Объект на территории полигона. Пускай у «сапогов» поинтересуются, – уверенно парировал лейтенант.

– Ты там давай не умничай, – разозлился Ахметов. – Без тебя знаю, что им отвечать. Ты мне четко докладывай. Теперь каждые полчаса, а то спите там, наверное, черти.

– Кто спит? – завозмущался Муратов, мысленно восхищаясь шефом, который тонко проинтуичил ситуацию.

– Все «Амбал» не засоряй эфир. Доклад каждые полчаса.

– Есть, – четко ответил лейтенант и обратился к подчиненным. – Все слышали? Москва интересуется. Значит, наблюдать в шесть глаз.

11.35 (М) – 14.35 (С) Москва КГБ СССР

Рязанцев возбужденно докладывал по оперсвязи Соболеву:

– Дежурный отдела военной контрразведки (ОВКР) в Курчатове, мой однокашник, передал странную информацию.

В 12.50 местного с КПП доложили о том, что на территорию полигона заехал «Дипломат». Дежурный ОВКР, согласно инструкции предупредил о въезде «Дипломата» сотрудников ОВКР в гостинице и на НПО «Протон».

В 13.10 из гостиницы в ОВКР сообщили, что «Дипломат» заселился в ранее забронированный номер.

В 13.40 из гостиницы проинформировали, что «Дипломат» остался в номере, а его водитель на «Волге» выехал в сторону КПП.

В 13.55 с КПП сообщили, что машина «Волга», на которой въезжал «Дипломат», покинула территорию полигона.

– И что тут странного? – спокойно отреагировал полковник.

– Дежурного ОВКР инструктировали, что «Дипломат» намерен посетить площадку «Балапан», а это…

– Я знаю, дальше.

– Так вот странно, что «Дипломат» отпустил «Волгу» в Семипалатинск, а сам остался в номере. Завтра рано утром прилетает американская делегация по САИ, и «Дипломат» должен ее встречать в аэропорту. На чем он собирается добираться до Семипалатинска?

– Ты успокойся, капитан, – посоветовал Соболев. – Думай головой и не иди на поводу у эмоций. Давай дальше. Что сделал твой однокашник?

– Доложил руководству ОВКР, но они сейчас в авральном порядке готовятся к приезду высоких гостей на проведение заключительного этапа САИ и не отреагировали на его «фантазии». Тогда он позвонил мне.

– Очень интересно. «Дипломат» – это, как я полагаю наш Джон Милнер? – задумчиво протянул Соболев.

– Да, – запальчиво подтвердил Рязанцев, – и ребята из нашей семерки подтвердили, что Милнер, у наружки он проходит как «Супермен», сейчас в Курчатове.

– Молодец, Максим Николаевич, – отметил полковник и после паузы на принятие решения, дал указание. – Осторожно поработай с наружкой на предмет дальнейших передвижений нашего «Дипломата» – «Супермена», а я постараюсь понять, что все это значит. Будь на связи.

Полковник положил трубку и быстро начал записывать информацию Рязанцева.

14.15 (М) – 17.15 (С) Москва КГБ СССР

– Что случилось? – спросил Соболев у ворвавшегося в кабинет Степного.

– Только что, в Семипалатинске, в гостинице…, – запыхавшись рапортовал зам, – представитель Госдепа США зафиксировал в своем номере наших контрразведчиков, проводивших оперативный досмотр.

– Чего-то подобного можно было ожидать, – спокойно в отличие от зама констатировал полковник, – но как они могли так бездарно подставиться? Создается впечатление, что или они там все ненормальные, или… – Соболев не успел договорить, так как в этот момент зазвонил телефон и из приемной генерала передали указание прибыть в 14.25 на экстренное совещание.

– Говорят, казнь переносится намного легче, чем ее ожидание, – после небольшой паузы произнес Соболев.

– Это кто сказал? – не понял зам.

– Наверное тот, кто это пережил, – отвлеченно посмотрев в окно, заметил полковник.

– Боюсь, и мы скоро это узнаем, – уныло отреагировал Степной.

– А, чтобы избежать этого сомнительного удовольствия… нужно срочно что-то предпринять…, – задумчиво произнес Соболев.

– А что? – невесело усмехнулся заместитель, – намылить получше веревку?

– В принципе любой профессионал должен знать, что каждая ошибка, если ты ее проанализировал и сделал выводы – приближает к успеху, – продолжал философствовать полковник.

– Слабое утешение, особенно если учесть, что никто не собирается давать нам еще одну попытку для исправления ситуации…

– Сколько сейчас в Семипалатинске? – решительно перебил зама Соболев.

– 17.23, – быстро отреагировал зам.

– Срочно свяжись с «Омегой» пусть немедленно начинает операцию «Вариант», – отдал приказ полковник.

– Ох, не хотел я, чтобы нам понадобилась эта операция….

– Нам сейчас нельзя, Юра, – продолжил Соболев с нажимом, – колебаться вместе с линией партии, как сейчас модно говорить, надо спасать ситуацию. У нас просто нет другого выхода. В противостоянии с ЦРУ пропущен серьезный удар и сейчас начинается игра без правил. Мы вынуждены прибегнуть к крайним мерам, чтобы отвести смертельную угрозу, нависшую над всеми достигнутыми и перспективными советско-американскими договоренностями по ядерному разоружению в Женеве.

В это время зазвонил внутренний генеральский телефон, Соболев снял трубку выслушал короткое указание, ответил – «Есть» и собирая папку с документами дал указание Степному:

– Пока меня там будут препарировать любыми путями свяжись с «Омегой», если его не найдешь позвони «Альфе», используй все свои возможности в военной контрразведке. Во что бы то ни стало надо передать «Омеге» сигнал «Эгида».

– Но если через ВКР, то мы засветим его…

– Сейчас это не важно, главное, чтобы он получил сигнал начать операцию.

Соболев шел до кабинета генерала и напряженно думал о том какие идеи можно предложить руководству чтобы локализовать последствия провала контрразведки в Семипалатинске.

«Только бы американцы не раздули этот инцидент в политическую проблему. Надо попытаться свести все к технической ошибке, связанной с нерадивостью местного персонала. Сейчас все будет решаться не в Семипалатинске, а здесь в Москве. Надо попросить генерала, чтобы товарищи из ЦэКа дали указание МИД СССР обратился к посольству США не политизировать ошибочные действия КГБ и дать шанс на дальнейшее проведение САИ. Для этого надо срочно найти компромисс, идти на уступки. Может быть следует дать возможность доступа ученым США к каким-нибудь нашим разработкам? А может быть ПГУ сможет помочь? Например, открыть развединформацию по какой-нибудь восточной или африканской проблеме. Кроме того, можно попробовать договориться, упирая на то, что установленный сотрудник ЦРУ оказался в американской делегации по САИ. Это явное нарушение. Американцы, конечно, попытаются заявить, что он давно не работает на ЦРУ, но это хоть какой-то предлог затянуть их в переговорный процесс и потянуть время. Надо будет предложить эти варианты на совещании. Надо выиграть время, чтобы «Омега» успел осуществить «Вариант».

Начальник 6 управления КГБ СССР генерал-лейтенант Туманов кивнув, вместо ответа на приветствие, продолжал молча ходить по кабинету. Соболев знал, что такое поведение генерала является крайней степенью недовольства и раздражения, поэтому тихо расположившись за столом для заседаний, разложил документы и сосредоточился на формулировке предложений для локализации провала контрразведки. Наконец придя к какому-то решению, генерал резко остановился возле своего кресла и постепенно повышая голос, начал говорить:

– Руководство второго главка довело до сведения членов коллегии КГБ факт провала контрразведывательной операции в отношении установленного разведчика ЦРУ. В известность о подготовке, если таковая велась и проведении самой операции, видимо во избежание расшифровки не ставили никого. Как всегда, контрразведчикам казалось, что все продуманно и отработано, но на месте, все было сделано бездарно, и операция провалилась. Теперь на кону престиж нашей страны и судьба ее мирных инициатив, – генерал немного увлекся, но вовремя осознав, что уже не среди членов коллегии, несколько успокоился.

– Наше управление, как вы знаете, Андрей Иванович, фактически не являлось главным организатором и координатором мероприятий по контрразведывательному обеспечению САИ. Однако указанием руководства Комитета именно мы были определены ответственными за безопасность и успешное проведение САИ, а это означает, что мы должны любой ценой исправить ситуацию. Вы слышите! – опять резко повысил голос генерал, и после небольшой паузы, в очередной раз совладав со своими эмоциями, продолжил. – Председатель КГБ дал указание своему заместителю – главе Координационного центра принять все меры по локализации произошедшего провала и нормализации работы САИ. Зампред напрямую возложил эту задачу на нас. В этой связи нам надо в кратчайшие сроки представить свои предложения по этой проблеме.

Генерал замолчал и посмотрел на Соболева, словно ища поддержки.

– Может быть следует «развязать руки» нашей разведке у нее должны быть материалы о намерениях ВПК США по срыву САИ…

– Ты что хочешь получить второй Карибский кризис! Ведь мы только-только с этим Рейганом, за выборами которого маячит ВПК, договариваться начали. Он же нас еще пару лет назад иначе как империей зла не величал. И сейчас дать США такой шанс на новый виток гонки вооружений?

– Не думаю, что этот «прокол» нашей контрразведки может послужить поводом к политическому демаршу со стороны Госдепартамента США, – сдержанно заметил Соболев.

– Вот именно! Вы все здесь в КГБ не думаете, а кто за все это безобразие отвечать будет перед руководством ЦК? – с чувством спросил Туманов.

Полковник промолчал, и начальник запальчиво продолжил:

– Вот поэтому я сейчас нужнее на связях с ЦэКа, а вам Андрей Иванович поручаю немедленно приступать к разработке дополнительных мер по стабилизации сегодняшней ситуации и обеспечению дальнейшей безопасности САИ. При этом прошу учесть, что вся ответственность за реализацию предложенных мер ложится лично на вас, – генерал внимательно посмотрел на полковника и убедившись, что подчиненный сосредоточенно слушает, еще раз повторил приказ, – Ситуацию необходимо исправить любой ценой!

«Профессиональный контрразведчик никогда не должен говорить – «любой ценой», – отметил про себя Соболев. – Он должен точно и обязательно обозначить методы, допустимые и не допустимые для достижения цели. Но положение действительно очень сложное. И в трудные минуты все мы грешим подобным фразеологизмами».

17.55 (С) – 14.55 (М) Семипалатинск

Рязанцев узнал о провале контрразведки от подполковника Еркенова, который возвратившись с заседания семипалатинского штаба пригласил его к себе, чтобы капитан присутствовал во время доклада в Москву и, если понадобится получил прямые указания от Соболева.

Капитан толком не слышал, о чем Еркенов и Соболев говорили по оперативной связи, он вспоминал как утром в аэропорту встречал Милнера вместе с бригадой наружного наблюдения. Американец выглядел безупречно, был прекрасно одет и держал себя как настоящий денди, недаром острые на язык «семерочники» сразу окрестили объекта «Супермен». До этого Рязанцев читал на Милнера объективки, утром получил всесторонний инструктаж от Соболева, но даже не предполагал, как виртуозно и профессионально умеет работать «Супермен». «Как он за такой короткий период, не зная местности и условий, в которых надо работать, так безукоризненно выполнил операцию?».

Мысли опера оборвал подполковник Еркенов, пригласивший его к телефону. Соболев, видимо понимая состояние Рязанцева, коротко спросил:

– Ты готов?

– Да.

– Иди работай. Ты знаешь, что делать. Связь через Турлыбека Амантаевича.

Рязанцев вернул подполковнику телефонную трубку. В этот момент капитан уже осознавал, что все планы по нейтрализации Милнера, которые они так тщательно отрабатывали в Москве, летят к чертям собачьим. Для того, чтобы попытаться найти новое приемлемое решение проблемы Милнера, необходимо было побыть одному, сосредоточиться и проанализировать сложившуюся ситуацию, как учил Соболев.

Механически выслушав наставления Еркенова и заверив его, что все указания приняты к исполнению, Рязанцев отправился в гостиницу, так как знал, что в «конторе» сейчас не найдется места для уединения, здесь все «кипит» и «ревет» после провала контрразведки.

В гостинице Рязанцев поднялся на «резервный» этаж, номера на котором «держали» на случай прилета на САИ большего количества инокорреспондентов взял ключи у дежурной и открыв дверь, даже не раздеваясь упал на кровать. Пролежав пять минут, Рязанцев вскочил сел к столу, достал из папки листы бумаги и ручку и начал чертить схемы нейтрализации Милнера.

Получалось не очень. Девятимесячной подготовки недостаточно, чтобы остановить матерого шпиона, который на протяжении двадцати лет проводил операции в самых горячих точках планеты. Все стандартные методы, которые с таким старанием отрабатывались на стажировке для такого шпиона, который не останавливается ни перед чем, умеет и готов убивать, не подходили. Они тогда, там в Москве просто не представляли с кем придется иметь дело. Время играло на ЦРУ, а решения не было.

«Наверное, надо позвонить Соболеву и признаться, что я ничего не смогу сделать» – разозлился на самого себя Рязанцев. Но после минутной слабости, он собрался и направил всю свою ярость на противника.

«Прав был подполковник Степной! Получается, что нам ничего нельзя, а этот террорист и убийца Милнер творит тут что захочет! Угнал машину, усыпил нашего парня в Курчатове… Стоп. В этом что-то есть. Надо бить врага его же оружием. Необходимо срочно проконсультироваться с начальником нашей поликлиники. У него связи с фармацевтами по всему городу. Времени «монтировать» какой-то сценарий и «вышивать» под него легенду, а потом все это согласовывать – нет. Меня учили действовать самостоятельно».

Приняв решение, капитан начал действовать. Для начала набрал по внутреннему дежурную этажа, где проживали американцы.

– Раушан, привет. Это Макс. Как дела?

– Привет. Нормально.

– Где наш парень?

– У себя.

– Хорошо. Напомни всем по смене, чтобы знали про него все. Я буду звонить в любое время дня и ночи. В общем как ранее обговаривали. Если что-то срочное, то я в резервном номере или через ресепшн ищите Каирова. Пока так. Все понятно?

– Да.

– Удачной смены. До связи.

15.15 (М) – 18.15 (С) Москва КГБ СССР

После телефонного разговора с Семипалатинском полковник Соболев начал набрасывать в рабочем блокноте предложения для заседания КЦ и одновременно пригласил Степного.

Подполковник с порога доложил:

– «Омегу» не нашел, но сигнал «Эгида» передан по всем возможным каналам.

Соболев молча кивнул и продолжал делать записи.

– Почему мы не можем в открытую потребовать от руководства помощи для наших «Альфы» и «Омеги»? – напористо задал вопрос Степной.

– Да я бы сам в Семипалатинск хоть сейчас вылетел, но по условиям договоренностей по САИ в местах проживания членов делегаций США не должны находиться сотрудники спецслужб. Милнер безусловно знает об этом и при малейшем повышении нашей активности, обратит внимание представителя Госдепартамента на то, что мы и тут грубо нарушаем установленные правила. Поэтому даже Рязанцев вынужден работать в гостинице под прикрытием.

– У него же на лбу не написано, что он из КГБ. Да и документы прикрытия из МВД при себе. И потом ухудшилась криминогенная обстановка в регионе, угнали машину обкома партии, чуть не отравили шофера…

– Это хорошо, Юра, что ты в такой ситуации сохраняешь чувство юмора, но резюме таково, что мы не сможем помочь Рязанцеву извне, чтобы не вызвать очередной демарш американской стороны.

– А ты не допускаешь мысли, что Милнер уже отыгранный персонаж, что он выполнил свое задние и вариант "Б", если он понадобится будет осуществлять кто-то другой?

– Нет, – категорически отмел полковник, – из всех четырех подозреваемых в причастности к ЦРУ, находящихся в Семипалатинске, только он способен на убийство.

– Почему ты так думаешь?

– Просто потому, что он это уже делал и не раз.

– А что говорит наш генерал?

– Приказал исправить ситуация, а иначе…

– Что, как всегда, без права на реабилитацию? – обеспокоенно спросил Степной, поднявшись с кресла.

– Откуда знаешь? – попытался дежурно отшутиться Соболев, но вышло не очень. Степной хотел взбодрить расстроенного друга и попробовал поднять градус общения жесткой иронией:

– То, что заслуженная кара найдет незадачливых героев у тебя на лбу написано.

– И что там еще написано? – уже с явным раздражением поинтересовался полковник.

– Что отдохнуть тебе надо, Андрей, – примирительно начал Степной, – мы этот бой уже проиграли…

– Не угадал ты, Юрий – ясновидящий, нам работать надо, – прервал его Соболев и затеял свою чайную церемонию, в процессе которой рассказал об указании генерала и о том, что поиск путей решения проблемы, возникшей в ходе заключительной фазы САИ, придется искать, по сути, им двоим.

– Понимаешь, товарищ подполковник, – неторопливо рассуждал Соболев, – установки ЦК КПСС насчет важности САИ – абсолютно правильны. Но важность дружбы с США любой ценой не должна быть важнее истины. А в нашем случае именно так и получилось. Разведка добыла сведения о намерении ЦРУ сорвать САИ, а наши конторские руководители по принципу типа твоего «перебдеть – недобдедь», чтобы не нарушить директивы ЦК, положили этот документ «под сукно» вместо того, чтобы проверить его и воспрепятствовать срыву САИ. В результате получилось, что своим бездействием КГБ способствовало нанесению вреда нашему государству. Где здесь логика? Но сейчас главное не это, нужно искать выход из сложившейся ситуации.

Заместитель по обыкновению попытался что-то возразить, но полковник был не предрасположен к дискуссии.

– Что можно инкриминировать Милнеру? – жестко спросил Соболев, не дожидаясь возражений зама.

– Угон автомобиля, отравление водителя… – начал неуверенно перечислять зам.

– Это тянет всего лишь на выдворение и то по итогам всестороннего разбирательства. Это ведь он наших с поличным поймал, а не они его. В ЦРУ все верно просчитали, защитив Милнера дипприкрытием. И потом на другой чаше весов – провал нашей контрразведки, вылившийся в грубейшее нарушение международных договоренностей, которое грозит прекращением САИ.

– Но мы же все равно можем потребовать выдворить Милнера из страны? – возмутился Степной.

– Тогда американцы точно прервут САИ, – мрачно предположил Соболев.

– И что теперь нам с ним делать? – озадаченно спросил зам.

– Не знаю, Юра, не знаю. Политика и, в частности, международные договора – это деликатная сфера. Односторонние демарши здесь достаточно редкое явление. Наверное, у нас есть немного времени на адекватный ответ, но вот сколько его, я не знаю, – разочарованно выдохнул полковник.

– Может быть, контрразведка сама что-нибудь придумает? – неуверенно предположил Степной.

– До испытаний осталось чуть больше шестидесяти часов – словно, не слыша своего зама размышлял вслух Соболев, – а тут такой провал.

– Не может быть такого, чтобы контрразведка не имела запасного варианта на такой «дохлый» случай? Я сейчас срочно свяжусь кое с кем и все уточню, – продолжил убеждать себя Степной.

– Точно, Юрий Александрович, давай поговори с ними. Нам сейчас необходимо получить более полную информацию о том, как этот американский супершпион поймал этих чистоплюев с поличным. И особенно подробно расспроси о самом Милнере. Теперь я почти не сомневаюсь, что он и есть «Исполнитель». Есть ли у него слабые места? – пытался развить свою мысль полковник, но зам перебил его.

– Почему ты все время думаешь, что он «Исполнитель»?

– Делегация у США небольшая, людей с дипломатическим иммунитетом немного. Вот и получается, что двух высококлассных «Исполнителей» ЦРУ в таком раскладе позволить себе не сможет.

– Зачем тогда он привлек к себе внимание? – не согласился зам.

– Вот этого мы не знаем и гадать нам некогда. Что там сейчас у «Омеги»? Как он в такой суматохе выйдет на связь? Есть ли хоть какая-то возможность получить информацию что там творится через военную контрразведку?

– Попытаюсь, – пообещал Степной, – но, если он проведет «Вариант», боюсь ВКР закроет всю информацию для нас.

– Ладно, – принял решение полковник. – Тогда поработай с контрразведкой, от них ВКР не закроется, а я попробую выяснить у разведчиков как реагирует Госдеп США на этот инцидент?

– Да у них такая степень секретности, что…

– Нас не интересуют данные, добытые резидентурой через нелегалов, только официальная информация о решении Госдепа по САИ, – оборвал Соболев.

В этот момент позвонили из приемной заместителя председателя КГБ и предупредили Соболева, что он приглашен на экстренное совещание Координационного центра,

Переговорив по внутреннему телефону, полковник положил трубку и сказал:

– Ну вот и все пора идти «на главный ковер». Там объяснят, как надо работать и воздадут должное за грехи наши.

– За что? – возмутился Степной.

– За содеянное нашими друзьями из контрразведки. Иди к ним, Юра, пока начальство ВГУ будет со мной «на орехи» получать, ты постарайся что-нибудь разведать у их подчиненных.

Глава 3

18.28 (С) – 15.28 (М) Семипалатинск

Рязанцев, стремительно поднялся на второй этаж поликлиники УКГБ и быстро преодолев половину коридора дошел до кабинета начальника подполковника Абраева Султана Орынтаевича, осторожно открыл дверь и тихо вошел. Он знал, что Султан, как звали его все друзья и знакомые не любил громких звуков и быстрых движений. То, что кабинет оказался пустым, Максима не смутило. В конце рабочего дня подполковник любил перебираться в комнату отдыха, которая была незаметна за отгораживающей ее медицинской ширмой. Капитан, обошел ширму тихонько поскребся в дверь и не дожидаясь приглашения вошел. Начальника поликлиники видимо уже предупредили из регистратуры, что на территории посторонний, поэтому Абраев убрал со стола спиртное и удобно расположившись в кресле слушал тихую классическую музыку и пил ароматный кофе.

– Чего тебе Максим? – недовольно спросил подполковник.

Рязанцев, не торопясь открыл кейс и молча поставил на журнальный столик бутылку армянского коньяка.

– Это еще что такое? – попытался придать голосу строгости подполковник.

– Это лекарство, Султан Орынтаевич, – спокойно ответил опер. – И я хотел бы его обменять на другое.

– Кончай говорить загадками. Зачем пришел? – чуть смягчившись поинтересовался Абраев.

– Вы же в курсе всего, что происходит в нашем управлении. И я полагаю, что переживаете сегодняшнюю ситуацию так же остро, как и все мы? – начал издалека Максим.

– Я ничего не знаю и знать не хочу обо всех этих ваших оперативных делах. Мое дело лечить. Что ты тут вообще начинаешь? – сдержанно возмутился подполковник.

– Султан Орынтаевич, давайте не будем рассказывать друг другу сказки. Сейчас на это нет времени. Мне необходимо ваше содействие, чтобы помочь нашей управе.

– Я сейчас наберу Еркенова…, – с угрозой пообещал Абраев.

– Не надо себя утруждать. И не надо лишний раз тревожить Турлыбека Амантаевича. Когда я выручал вашего племянника, я никому не звонил и ничего не рассказывал, – капитан выдержал паузу и напомнил, – А вы мне обещали при случае оказать любую помощь. И вот пришло время, когда вы сможете выполнить свое обещание.

– Что тебе нужно?

– Не мне, а нам, нашей конторе и нашей стране, – Рязанцев сделал паузу, и понизив голос, продолжил, – Мне нужно, чтобы вы попросили одного из своих знакомых, чтобы он, не задавая лишних вопросов изготовил качественное снотворное.